Кривые зеркала - Страница 28

Провоевав несколько дней с бритвой и позорно проиграв этот бой разнообразным порезам и царапинам, я решил спасти хотя бы губы, для чего отпустил усы и бороду. Бороду, правда, мастер велел сбрить, да оно и к лучшему. А вот усы разрешил оставить. Я же не знал, что в них буду выглядеть настолько взрослее! В результате мои ровесницы потеряли ко мне интерес, а вот девушки постарше…

Она остановилась рядом с нашими повозками. Было жарко, почти полдень. Мы ждали, пока спадёт жара, и можно будет выступать. Кое-кто из акробатов забрёл в ближайший кабак, кто-то отдыхал, забравшись в повозки. А я разминался. Гимнастические упражнения в сочетании со связками рукопашного боя со стороны выглядели, наверно, красиво, потому что зрительниц до начала представления у нас всегда набиралось порядком. Правда, они никогда не заговаривали со мной.

А она заговорила. Спросила о какой-то мелочи, вроде, что это я делаю, и не устаю ли я от такой разминки. Я, слегка красуясь, ответил, что от работы не устаю никогда. Она попросила меня подойти. Я и подошёл, хотя почувствовал, что небезопасно это. Но что значило моё чутьё, если в первый раз со мной заговорила взрослая девушка! Заговорила как с ровесником, без снисходительности к детским годам. Уже не помню, о чём мы с ней говорили. Вряд ли о чём-то серьёзном. Настроение у меня было такое, что ни о чём серьёзном даже думать не мог. Иначе бы не отмахивался от ощущения опасности, пока не стало слишком поздно.

Здоровый дядька грубо оттолкнул девушку в сторону и угрожающе повернулся ко мне. Я понял, что влип, но не понял куда. Понял Альверик. Не знаю, чего я испугался больше: пальцев наставника, сжавших моё ухо, или грозно окрика:

– Ах ты, мальчишка! Сопляк! Работы нет, что ты на девушек заглядываешься?! Ну, так сейчас найду тебе дело, надолго о гульбе забудешь! Ловелас нашёлся! Думаешь, усы отрастил и теперь можно всё!

Мастер твёрдой рукой тянул за собой моё ухо, а я тащился за ним. За повозками он отпустил меня, зато отвесил такую оплеуху, что я не устоял на ногах. И, в отличие от Кота, он не помог мне подняться. Я понимал, что должен чувствовать себя виноватым, но не понимал, за что. Неужели только за то, что немного поболтал с девушкой? Да что в этом такого? Уточнить у разъярённого мастера я не решился. Он сам объяснил, понизив голос до свистящего шёпота:

– Сопляк! Да как тебе в голову такое могло прийти: любезничать с замужней дамой на глазах у её благоверного!

– Я же не знал, что она замужем! - Робко возразил я.

– Не знал! - Фыркнул наставник по-прежнему шёпотом, но уже без свиста.

Тут то я и сообразил, что так тихо мастер говорил, чтобы "благоверный", если не ушёл ещё, ничего не услышал. А вот то, что голос у него стал обычным, означало, что сердиться он перестал. То есть, опасность миновала, и можно подниматься без риска снова оказаться на земле. На всякий случай я напустил лёгкую виноватость на лицо. В принципе, я и впрямь попался по-глупому. Чувствовал ведь, что не нужно мне с ней говорить!

Мастер усмехнулся, оценив мою попытку выглядеть виноватым.

– Ладно. Что ты вообще там делал?

– Разминался.

– В такую жару?

– Зато никто не мешает. Не мешал.

– Пошли, покажешь, что у тебя получается.

И я показал. Мастер критично взирал на моё творчество. Что-то ему сильно не нравилось. Но вот что? И наставник объяснил:

– Не смотрится. То есть оно красиво получается, но если делать из этого номер, надо что-то менять. Понимаешь, рваные движения получаются. То ты ведёшь боевую связку, то вдруг сальто назад крутишь. Причём сальто со связкой совсем не связаны. Между ними дыра образуется. Девочек завлекать сойдёт, но для работы не годится. Надо думать.

Для начала мастер посоветовал мне выкинуть из номера все боевые связки. Я согласился без возражений. Не к чему мне привлекать лишнее внимание к своим не акробатским умениям. Но без них номер превращался в обычный набор гимнастических упражнений, а мне же хотелось чего-то необычного.

И мы нашли. Во время занятия рукопашным боем я иногда отрабатывал упражнения в медленном темпе. Но ведь так медленно можно выполнять и гимнастику! Невысокий подвижный Кот мог позволить себе быть юрким и быстрым, я же предложил пластичную основательность движений. Почти никаких прыжков, пируэтов. Каждое движение плавно переходит из одного в другое, ненадолго замирает в момент завершения, потом перетекает в следующее. Мастер загорелся этой идеей, тем более что гибкость и плавность движений в исполнении моего долговязого тела жалко было оставлять невостребованными. Да и силу надо было куда-то девать, зря, что ли, столько тренировался. Из их сочетания действительно получился красивый номер, который пользовался большим успехом.

А с этим номером успехом пользовался и я. Мастер старался загрузить меня тренировками, чтобы я не отвлекался на девушек. Я бы не сказал, правда, что они меня отвлекали. Просто их внимание было приятно.

Балаган тем временем неуклонно приближался к Камансу. Я не знал, на что можно там рассчитывать, но и бездействовать больше не мог. Мало того, что насмотрелся всякого в пути, и мириться с этим не собирался, так ещё сон не давал покоя. В ночь накануне дня моего рождения мне снилось, что я стою на центральной башне замка. Ветер трепал полы моего плаща и длинные волосы, а передо мной расстилалась вся моя земля, которую теперь я узнавал не из карт и книг, как раньше. И в том сне я видел всю свою страну, даже те её края, где никогда не был и о которых не знал. Моя земля лежала передо мной, увенчанная моей короной. Казалось, только протяни руку и возьми. И я взял.